Культура и стереотипы: Материалы международного симпозиума. – Алмату, 2007.

Алексей Златогорский

(Луцк)

Чужеземцы на Волыни в XVIII веке глазами современников

(по маргинальным записям на старопечатных книгах)

В статье на основе маргинальных записей на старопечатных книгах рассматривается оценочный взгляд жителей Волыни XVIII века на чужеземцев: россиян, донских казаков и калмыков, которые участвовали в военных действиях на территории Волыни.

Ключевые слова: маргиналии, старопечатная книга, Волынь.

Волынь – извечный украинский пограничный регион, камень раздора между Польшей и Россией на протяжении всей их политической истории. Историческая Волынь – это в современном административном плане Волынская, Ровенская, части Львовской, Тернопольской, Житомирской областей Украины и северо-восточные регионы современной Республики Польши.

Через территорию региона на протяжении раннего средневековья и нового времени проходили важные торговые пути и международные магистрали, связывающие главным образом Запад с Востоком. А потому Волынь в это время часто встречается в документальных источниках западноевропейского и восточного (византийского, арабского и др.) происхождения, как в хрониках, исторических трудах, так и незаангажированных путевых заметках. На протяжении XV-XVIII веков стает обязательным “присутствие” Волыни на географических картах Европы.

Проникновение чужеземцев на Волынь также нашло свое отображение в документальных источниках местного происхождения. Особый интерес в наше время вызывают так называемые маргинальные записи на книгах – рукописных и старопечатных, которые открывают новые горизонты источниковедческих исследований.

Традиция заметок на полях рукописей ведется со времен  распространения письменности, а на книгах – от возникновения книгопечатанья. Исследованиями таких записей занимается и наука –    маргиналистика – специальная историческая дисциплина. Свое название она получила от латинского слова “марго” – край, граница. Маргиналии – это и есть, собственно, записи на обложках, форзацах, полях, чистых страницах рукописей и книг.

Продолжительное время исследователи даже при беглом обзоре отмечали их уникальность как своеобразных памяток истории культуры. Но только со временем ученые начали рассматривать записи как самостоятельные объекты исследования.

Академик М.Тихомиров, с именем которого связана традиция восстановления интереса к этим источникам в 1960-е года, приходил к выводу о важности маргиналий “для разных областей исторического знания, языковедения и истории культуры”, так как они “есть не только историческими свидетельствами, а и непосредственно историческими записками. Они дают представление о получении образования в определенные времена, о распространении книжек и торговлю ими, формирование библиотек и т.п.” [1].

Цель записей, разумеется, была разной. Переписчики рукописей, переводчики, читатели, владельцы, дарители, продавцы, покупатели книг (а это князья, помещики, ученые, писатели, купцы, чиновники, ремесленники, крестьяне, военные) на протяжении столетий оставляли на них свои неодинаковые по значению, объемом и ценностью, но нередко уникальные записи – от лаконичных бытовых заметок до развернутых.

Маргиналии различаются за происхождением. Ученые выделяют вкладные, дарственные, собственнические, покупательные записи, приписки к тексту, записи бытового характера, исторические заметки, которые случаются даже в виде развернутых сказов.

Собственнические, дарственные, вкладные записи, которым давалось юридическое значение, обосновывали право собственности на книгу. К ним авторы относились с уважением и ответственностью. Древнейшая и известнейшая украинская собственническая запись, которую знают даже школьники – “Анна реіна” (“Анна регентша”) на Рейнском Евангелии, которое принадлежит королеве Франции XI в., дочке Ярослава Мудрого. Временами такие записи – это уникальные свидетельства об известных деятелях. Так, на экземпляре “Букваря”, что был выдан в Остроге 1578 года печатником Иваном Федоровым, а ныне сохраняется в библиотеке города Гота (Германия), есть лаконичная собственническая запись: “Из книг Э.Хуттера 1583 г.”. Елиас Хутгер – известный востоковед средневековья, в 1579-1584 годах учил курфюрста Саксонии Августа древнееврейскому языку. С последним Иван Федоров состоял в переписке, а о том, что он еще и посещал Саксонию, удостоверяет именно эта запись [2]. 

Собственническими записями выступают также и штемпеля, экслибрисы, наклепки. Временами их еще называют “провениециями”, от латинского “провенио” – оказываюсь, выступаю.

Вкладные записи на книжках, которые отдавались в церковь, удостоверяли набожность дарителя. Часто это делалось ради “спасения”, отпущение грехов, и потому даритель от своего имени в конце записи проклинал того “зайду”, который задумает присвоить вложенную книгу. Интересною и в таком ракурсе, и в историческом плане есть запись 1640 года на Евангелии, вложенному к Луцкой Хрестовоздвиженської церкви: “Сие аз раба Божія Иріна Ивановая Кравцовая, мещанка Бого Спасаемого града Луцка, прозываемая Цыганка, за отпущеніе грехов нас самых и родичов наших, предоставили есмо сияю святую душеспасательную книгу во  храм... А если бы кто имел... отдалити и на свой пожитки обернуть, на таково пусть будет клятва святых и богоносных отец, триста и осемнадцать и на небе вон Пренелицемерным судией да будет посрамлен и да будет часть его с неверными и во огне негасимом во веки веков, Аминь” [3]. Вообще проклинали анафемами, заклятиями, “пожеланиями”, чтобы руки отсохли и так далее.

Дарственные записи также содержат много историко-культурной информации. Так,  запись на “Апостоле” Михаила Сльозки 1639 года сохранил нам автограф печатника, а на “Ирмологионе” 1722 года – подпись известного волынского иконописца Иова Кондзелевича. Оба подарили свои книги Луцкой Хрестовоздвиженській церкви. Сльозка, как считает исследовательница его биографии Елена Огнева, – сделал это после судебного иска, когда луцкие братчики поддержали его [4].

Не смотря на источниковедческую ценность большинства маргинальных записей,  мы все же таки должны констатировать, что наиболее ценятся в маргиналистике, да и вообще в науке, исторические записи, которые дают не только определенные сведения, а и оценку прошлым событиям, деятелям, явлениям. Они (правда, как и другие записи) не были рассчитаны на публикацию и на обнародование. Их искренность и правдивость намного высшие разных записок, рукописей, мемуаров.

Так, в пергаментной книге XV ст. неизвестного собственника из России сообщается о смерти “раба Божьего князя большого Василия Васильевича”. А после этого ниже, другим почерком помещенная эмоциональная запись неприятеля князя: “Июда душогубець, рок твой пришед”. Неизвестный переписчик книги “Торжественник” того же времени оставил свыше 100 записей на украинском языке, которые содержат загадки, афоризмы, жалобы на тяжелую жизнь и работу, голод. Автор сознается и сам, что не очень хорошо питается и желает “попоїсти  щи и кашу”, выпить киселя.

Непривычную оценку событиям украинской истории начала XVIII ст. в частности,  и взгляд на чужеземцев местного обывателя дает автор записей на “Триоде цветной” 1688 года из села Штунь Любомльського района. “Года 1707 Москва властвовала по всех поветах полських, русских, волынских. Пребольшая была у людей неволя...” – горько  подытоживает он приход на Волынь “казаков вольных” с Мазепой и “царя московского с кольчужным войском” [5]. Так как война – войной, и обычному человеку ценнее его собственное, “своя рубашка”, а не высокие идеи или идеалы чужих пришельцев, которыми в записи выступают и украинские казаки и русские воины под начальством Александра Меншикова (который в записи выступает как “царь московский”!) .

С неизвестным фактом из истории Волыни знакомит запись на киевском “Апостоле” 1722 года из города Дубна на Ровенщине, которая рассказывает о событиях Семилетней войны: “Года 1758 месяца июня дня 29... Приходило войско Русское через Польшу на прусака к Саксонии количеством двенадцать тысяч донців и калмыков. А над ними был командир Данил Ефремович генерал” [6]. Из Дубно в те времена гостинец на Варшаву и Дрезден пролегал лишь через Луцк. То есть, калмыки, упомянутые в записи, появляются и на Волыни. Как известно, с середины XVIII столетия калмыки поселяются с семьями на Украине, в районе городка Чугуева. Некоторые ученые приписывают им появление иконографического изображения “казака Мамая”, похожего на Будду.

Этот краткий обзор маргинальных записей удостоверяет их ценность для исторических исследований, для понимания формирования взглядов на мир собственный и “чужой” жителя средних веков и нового времени,  необходимость каталогизации сохраненных старопечатных книг, даже в частных собраниях, введение таких важных их составных в научное обращение. Приведенные немногочисленные примеры уже свидетельствует про проникновение на территорию пограничного региона Волыни в XVIII веке представителей совершенно других цивилизаций и их восприятие местным населением.

Проходит время – и тексты, и рукописи, и маргиналии получают статус памятников культуры. Путь их к этому статусу довольно сложный, не однолинейный, нередко включает и возвратные шаги. Текст должен быть осознан как явление, которое освещает достаточно яркие особенности уже завершенной эпохи (при том, что в контексте современности он мог и не восприниматься как характерный или выдающийся). Само слово “памятник” указывает на временную дистанцию – должно наступить время памяти, момент ретроспективного взгляда на прошлую эпоху. Культура многослойна, в ней в каждый момент есть слой более высокой ценности в глазах современников и менее высокой, есть ядро и периферия, и граница между ними постоянно пересекается как в одну, так и другую стороны. Для взгляда потомков становятся ценными – в перспективе движения – те явления, которые для современников оставались в тени. Каждый текст может быть осознан в качестве памятки культуры; приписывание ему этого качества осуществляется при помощи ценностных критериев, принятых в данный момент достаточно широкими слоями общества. Здесь – отличие от значения документа как источника: это значение раскрывается специфично научными методами. Два этих значения связаны, но не идентичны: документ, в значительной степени исчерпавший источниковедческое значение, может сохранять в неприкосновенности свое значение памятки культуры. Памятник – это еще и символ эпохи, источник-сообщение о ней. 

1. Дмитрієнко М., Войцехівська І.  Маргіналістика – спеціальна дисципліна історичного циклу // Історія українського середньовіччя: козацька доба. Збірник наукових праці. (На пошану історика лауреата Державної премії ім.Т.Шевченка Олени Михайлівни Апанович). – К., 1995. – Ч.1. – С.140.

2. Огнєва О., Златогорський О.  Маргіналії біблійних видань XVI-ХІХ ст. // Минуле і сучасне Волині та Полісся: Ковель і ковельчани в історії України та Волині. Матеріали ХІІ Всеукраїнської наукової історико-краєзнавчої конференції. – Луцьк, 2003. – Ч.2. – С.123-124.

3. Евангелие. – Львов: Типография Братства, 1636. Фонды Волынского краеведческого музея, КДФ-3/КВ-15438. – л.1-13, 15-20.

4.  Огнева О.Д. Книги Луцкого Крестовоздвиженского братства в собрании Волынского краеведческого музея // 7-ая научная конференция по проблемам книговедения.– М., 1992.– С.42.

5. Триодь цветная. – Львов: Типография Братства, 1688. Фонды Любомльского краеведческого музея, КДФ-17/КВ-1269. – л.14; Огнєва О., Златогорський О.  Іван Мазепа в традиції українських стародруків // Данило Братковський – поет і громадянин. Науковий збірник. – Луцьк, 2002. – С.59-63.

6. Огнєва О., Златогорський О.  Маргіналії біблійних видань XVI-ХІХ ст. // Минуле і сучасне Волині та Полісся: Ковель і ковельчани в історії України та Волині. Матеріали ХІІ Всеукраїнської наукової історико-краєзнавчої конференції. – Луцьк, 2003. – Ч.2. – С.123-124.